elaizik | Один из моих кулинарных факапов.

На Фейсбуке есть замечательная группа "Мой большой кулинарный факап".
Я с удовольствием читаю то, что пишут участники, иногда чужие факапы будят мою память, вытягивая с ее пыльных чердаков какие-то дорогие воспоминания.
Вот одно из них, и касается оно торта, рецепт которого был одним из первых в этом журнале. Беда только, что торт насколько вкусный, настолько не фотогеничный.

aIMG_2045

Родители мои были коренными одесситами. Когда они закончили институт и получили назначение отбыть в какой-то город в средней полосе России, произошло нечто непредвиденное: распределения были отменены особым приказом и всю группу молодых выпускников - инженеров забросили десантом на Урал, в далекую Пермь.
После солнечной Одессы пасмурная Пермь, застроенная старыми купеческими домами и бараками военного времени, показалась страшной провинцией. Единственной отдушиной для одесситов были походы в Пермский оперный театр, который во время войны был сценой легендарной Мариинки. Именно там и нашлись их новые друзья. Среди них была та, которую я называла тетя Женя.
Надобно заметить, что я была единственным ребенком на всю эту компанию, остальные были или еще не женаты, или бездетны. Поэтому родители везде таскали меня с собой, и меня называли "наша общая детка".
Так вот тетя Женя жила в огромном старом купеческом доме, доставшимся ей от бабушки с дедушкой. Жила она там с сестрой и старенькой мамой, а дом был двухэтажный с просторным садом. Понятно, что все вечеринки проходили у нее в доме, в огромной "зале" на втором этаже.
Дом был битком набит сокровищами, цены которым не знали.
Меня сажали в уголок, и я играла дивными куклами с фарфоровыми головами, посудой из кузнецовского фарфора, рассматривала картинки в старинных книгах.
А молодежь тем временем веселилась как могла. Помнится, как–то раз зимой в разгар веселья кто-то выбросил в окно чайник с горячей заваркой. Сколько тот чайник в тот вечер не искали, найти не смогли. Нашли только весной, когда растаял снежный сугроб, в который чайник провалился.
Новый, 1956 год, тоже встречали всей компанией у тети Жени.

Главными украшениями стола должны были стать жаренный поросенок и фирменный торт жениной мамы. Поросенка купили в складчину на рынке, и мама зажарила его по всем правилам в русской печи. Поросенок возлежал в центре стола на блюде, румяный и безумно пахнущий, дожидаясь своего часа. Есть его было решено после того, как пробьют куранты. А пока молодежь, наевшись салатов и подкрепившись горячительным, пошла танцевать на первый этаж. В зале остался только задумчивый очкарик Илюша с книгой, наотрез отказавшийся участвовать в общем веселье.

Когда без пяти двенадцать все ввалились в залу, дабы разлить шампанское, их взору предстало жуткое зрелище: на блюде вместо румяного поросенка лежала только груда костей, а Илюша, уткнувшись в книгу, доедал последний кусочек… На вопрос "как?!" он ответил очень просто: я не заметил…
Что касается торта жениной мамы, то он конечно произвел фурор. Все девушки прилежно записали рецепт, как и моя мама. Не знаю, пек ли кто-то еще этот торт, но у нас дома его пекли, и он всегда производил фурор.

Когда я вышла замуж и переехала в свою квартиру, то прилежно перекопировала мамину кулинарную книжку, включая рецепт торта "Поцелуй".
И вот зима, Новый год. Я решила испечь именно этот торт. Впервые самостоятельно.

Открыла записную книжку, прочла: для безе 8 белков, 1/2 стакана сахара.
Взбила меренгу, испекла безе. Все получилось просто великолепно – безешки пропеклись на диво, получились хрупкими и легкими. Я сложила их в 2 тарелки и оставила на кухне, намереваясь утром собрать торт.

Утром, вместо горы воздушного безе, меня ждали две тарелки, полные липкой замазки и сладкого сиропа. Безе за ночь отсырело и практически растаяло, превратившись в клейкие резиновые лепешечки.

Ну да, я пропустила фразу "в конце во взбитую меренгу подмешать 3 стакана сахара".
Опыт, сын ошибок трудных…. Вот не помню уже, чем я заменила растаявший торт.

photo-23