![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Печенка в кляре.
Каждый раз, когда я готовлю печенку, у меня в ушах звучит одна и та же фраза. И я ничего не могу с собой поделать!
Я услышала ее, когда мне было лет десять.
Лето, каникулы, Одесса.
Я с бабушкой и дедушкой приехала на день рождения к родственникам.
Узкая, но очень длинная комната, во всю длину которой стоят столы. Комната забита гостями, совершенно натурально яблоку негде упасть. После того, как нас посадили, встать уже невозможно – стул отодвинуть некуда.
Стол, конечно, уставлен едой. Вы ж понимаете – Одесса, лето, семейный праздник.
И вот вижу: с одного конца стола к другому медленно плывет большая тарелка, передаваемая из рук в руки.
И каждый раз, когда тарелка приземляется на стол, раздается громкий и торжествующий голос: "Это Эммочка! Готовила! Сама!". Голос Эммочкиной бабушки полон гордости и любви.
Я, сгорая от нетерпения, жду, пока тарелка доберется до нас, потому что надеюсь отведать какого-то совершенно неизвестного, удивительного блюда. Типа протертых пупков птиц киви-киви…
Увы. Моему разочарованию не было предела. На тарелке - самые обычные ломтики печенки в кляре…
Но, надо отдать должное, печенка была чуть ли не единственным съедобным блюдом из всего наготовленного хозяйкой дома.
Именно в тот вечер я и услышала от бабушки фразу, ставшую впоследствии моим кредо.
Выйдя на улицу, бабушка сказала: мне жаль Соню, сколько сил она потратила, чтобы угробить хорошие продукты…
Кстати, Эммочке было в ту пору лет 18, и тогда, с точки зрения меня, десятилетней, было совершенно не понятно, чем так восторгалась ее бабушка.
Через пятьдесят лет, с рождением внука, я, наконец, это поняла.
И все же, все же.
Каждый раз, когда я нарезаю печенку ровными ломтиками, затем замачиваю на несколько часов в ледяной воде, потом обсушиваю.
Потом смешиваю в тарелке муку с солью и черным перцем, а в другой взбиваю яйцо с ложкой воды.
Разогреваю сковородку, наливаю растительное масло и жду, пока оно тоже нагреется. Обваливаю ломтики в муке, а потом в яйце и кладу в горячее масло.
Быстро обжариваю на сильном огне, переворачиваю и снова обжариваю вторую сторону.
Все это время я слышу: "Это Эммочка! Сама! Готовила!".
И я режу красные помидоры и синий сладкий лук, поливаю их подсолнечным маслом из жареных семечек. И ставлю на стол тарелку с печенкой.
"Это Эммочка! Сама! Жарила!".
Аидише бабушка – это даже не аидише мама. Это аидише мама в квадрате. Но это уже отдельный разговор.
Я услышала ее, когда мне было лет десять.
Лето, каникулы, Одесса.
Я с бабушкой и дедушкой приехала на день рождения к родственникам.
Узкая, но очень длинная комната, во всю длину которой стоят столы. Комната забита гостями, совершенно натурально яблоку негде упасть. После того, как нас посадили, встать уже невозможно – стул отодвинуть некуда.
Стол, конечно, уставлен едой. Вы ж понимаете – Одесса, лето, семейный праздник.
И вот вижу: с одного конца стола к другому медленно плывет большая тарелка, передаваемая из рук в руки.
И каждый раз, когда тарелка приземляется на стол, раздается громкий и торжествующий голос: "Это Эммочка! Готовила! Сама!". Голос Эммочкиной бабушки полон гордости и любви.
Я, сгорая от нетерпения, жду, пока тарелка доберется до нас, потому что надеюсь отведать какого-то совершенно неизвестного, удивительного блюда. Типа протертых пупков птиц киви-киви…
Увы. Моему разочарованию не было предела. На тарелке - самые обычные ломтики печенки в кляре…
Но, надо отдать должное, печенка была чуть ли не единственным съедобным блюдом из всего наготовленного хозяйкой дома.
Именно в тот вечер я и услышала от бабушки фразу, ставшую впоследствии моим кредо.
Выйдя на улицу, бабушка сказала: мне жаль Соню, сколько сил она потратила, чтобы угробить хорошие продукты…
Кстати, Эммочке было в ту пору лет 18, и тогда, с точки зрения меня, десятилетней, было совершенно не понятно, чем так восторгалась ее бабушка.
Через пятьдесят лет, с рождением внука, я, наконец, это поняла.
И все же, все же.
Каждый раз, когда я нарезаю печенку ровными ломтиками, затем замачиваю на несколько часов в ледяной воде, потом обсушиваю.
Потом смешиваю в тарелке муку с солью и черным перцем, а в другой взбиваю яйцо с ложкой воды.
Разогреваю сковородку, наливаю растительное масло и жду, пока оно тоже нагреется. Обваливаю ломтики в муке, а потом в яйце и кладу в горячее масло.
Быстро обжариваю на сильном огне, переворачиваю и снова обжариваю вторую сторону.
Все это время я слышу: "Это Эммочка! Сама! Готовила!".
И я режу красные помидоры и синий сладкий лук, поливаю их подсолнечным маслом из жареных семечек. И ставлю на стол тарелку с печенкой.
"Это Эммочка! Сама! Жарила!".
Аидише бабушка – это даже не аидише мама. Это аидише мама в квадрате. Но это уже отдельный разговор.